
Наверное, все мы в детстве читали "Денискины рассказы" Виктора Драгунского в которых он описывал приключения своего сына Дениски. Дениска вырос, стал Денисом Викторовичем, филологом, писателем, драматургом. В конце ноября в издательстве АСТ выходит его новая книга "Пять минут прощания" Вашему вниманию три небольших рассказика из неё:
вот крупной солью светской злости стал оживляться разговор ГОВОРИМ ПО-РУССКИ Шестьдесят
третий год, наверное. Калужское шоссе еще совсем узкое. Если
встречаются две машины, то каждая берёт немножко вправо, чтобы
разъехаться. Правда, машин тогда было совсем чуть-чуть, так что ничего,
нормально. Едем однажды с папой в Москву с дачи. И вдруг — пробка.
Ну, не как теперь, а машин шесть или восемь. В основном грузовые.
Подъезжаем ближе: батюшки! Грузовик врезался в другой грузовик. Один
развернут поперек, радиатор дымится, второй лежит на боку. Один водитель
вроде ничего, хотя очень бледный. Наверное, головой стукнулся. У
другого сломана рука. Оперся спиной о березу, стонет. Кто-то лезет к
нему с дощечками и бинтом, шину наложить. Кто-то этого айболита
оттаскивает, говорит, что уже скорая выехала, из деревни позвонили.
Народ одни мужики. Вдруг со стороны Москвы раздается настойчивое бибиканье. Вижу
— серая «Волга» пытается протыриться. А как проедешь? Во-первых, машин с
той, московской стороны уже штук десять скопилось. А главное, разбитые
грузовики совсем дорогу перегородили. Из «Волги» вылезает
тетенька. Даже скорее девушка. Совсем молодая. В форме лейтенанта. Юбка
цвета хаки. Пиджачок. Беретик с кокардой. В руке портфель. Она строго говорит: — Дайте проехать! Я фельдъегерь! Дело
в том, что на Калужском шоссе есть правительственные дачи. Наверное,
эта девушка везет туда в своем портфельчике какие-то бумаги. — Дайте проехать фельдъегерю! — требует она. Мужики возмущенно орут: — Иди на х*й! Авария, в п***у! Не видишь, б***ь, х*егерь фельдъё**ный?! Девушка сухо парирует: — Товарищи, я всё вижу. Но зачем же сразу колкости? есть речи — значенье темно иль ничтожно ГОВОРИМ ПО-РУССКИ — 2 Я раньше не умел ругаться. До шести лет не умел. А когда мы переехали с Покровки на улицу Грановского, сразу научился. Понято,
почему. На Покровке я ходил гулять только с мамой или бабушкой. И не во
двор, а на бульвар или в Милютинский сад. Двор у нас был
проходной-проездной, ребенка одного выпускать опасно. На улице
Грановского — другое дело. Там был забор, и милиционер спрашивал: «А вы,
гражданин, к кому?». Меня выпустили гулять в первый же день, как мы
приехали. Тем более что у нас было несколько человек гостей: новоселье на скорую руку. Я вышел во двор. Ко мне тут же подбежал мальчишка постарше. Он спросил: — Переехали к нам? Как зовут? Матом ругаться умеешь? Я сказал: — Ага. Зовут Денис. А тебя? А матом — это как? — Толя, — сказал он. Мы пожали друг другу руки. Он придвинулся ко мне и быстро прошептал: — Х*й! П***а! Сука! Б***ь! Е**ться! Черт засрáный! Я понял только про черта засрáного. А остальное тут же забыл, кроме двух первых слов, которые принял за одно слово. — А что такое «х*йп***а»? — спросил я. — Подрастешь — узнаешь! — засмеялся он и убежал. Но
мне было скучно одному стоять и ждать, пока я подрасту. Поэтому я
вернулся в квартиру. Открыл дверь нашей комнаты и с порога громко
спросил: — Мама-папа! А что такое «х*йп***а»? Все гости замолчали. Кто-то засмеялся. Но ему сказали «тс-с-с!» —
Это ругательство, — спокойно сказала мама. — Так ругаются грубые и злые
люди. А ты хороший мальчик и никогда не будешь ругаться, правда? — Правда, — сказал я. — Никогда не буду, честное слово! Но
мне, как нарочно, все время хотелось ругаться. Правда, я ругался только
чертом засрáным, потому что скоро забыл даже слово «х*йп***а». Я
сдерживался изо всех сил. Не всегда получалось. И я с наслаждением
кричал какому-нибудь приятелю: — Ах ты, черт засрáный! Но я
был честным мальчиком. Я признавался маме, что сегодня ругался. Она меня
наказывала: не пускала во двор гулять. И я сидел на диване и скучал. Однажды
в воскресенье днем мама с папой ждали гостей. Я очень любил гостей,
обожал толочься вокруг стола и слушать взрослые разговоры. Но мама
сказала: — Иди погуляй во двор. Я сказал, изобразив горестное раскаяние: — Сегодня утром я ругался... — Опять?! — всплеснула руками мама. — Ну и как же ты ругался? — нахмурился папа. — Я сказал Мишке «черт засрáный», — прошептал я, предвкушая, что мне запретят идти гулять, и я останусь с гостями. — Да ты просто ужасающий сквернослов! — сказал папа. — Это никуда не годится! Ну, ладно, беги, беги. Мишке привет. Мама не стала меня останавливать. Я пошел гулять во двор. И мне как-то совсем расхотелось ругаться.
Хотите научиться грамотно делать и продвигать сайты? Тогда Вам сюда: http://ktonanovenkogo.ru/
полемический задор ГОВОРИМ ПО-РУССКИ — 3 Один
раз Дурново и Чеканский пошли смотреть хоккей. В Лужники, на Малую
спортивную арену. Кажется, ЦСКА — «Динамо». Кажется, финал или в крайнем
случае полуфинал. В общем, какая-то важная встреча. Иначе зачем бы
Дурново и Чеканскому идти на стадион, вполне могли бы по телевизору. Да,
кстати! Когда я написал про этот случай одной своей знакомой, она
ответила мне: «Как вы здорово придумали фамилии персонажей — Дурново и Чеканский. Просто класс!» Очень
приятно, конечно, получать такие комплименты. Однако Дурново и
Чеканский — это совершенно реальные люди. Мои старшие товарищи по
филфаку. Вот с Дурново я виделся не далее как 20 мая 2010 года в одной
большой компании. Выпили немножко и среди прочего вспомнили эту историю.
Которую, собственно, давным-давно рассказал мне Дурново. Итак.
Сидят Дурново и Чеканский на трибуне, смотрят боевой наступательный
хоккей и отчаянно комментируют игру. Совершенно не стесняясь в словах и
выражениях. Даже придавая словам и выражениям стилистическую
отточенность и добавочную резкость: придаточные предложения,
деепричастные обороты, разные суффиксы и приставки, а также сложные
слова. Филологи, ясное дело. Кроме того, уже выпили пива. Комментируют беспрерывно и довольно громко. Какой-то гражданин из заднего ряда нагнулся к ним и сказал: — Молодые люди! Прекратите! Черт знает что, просто уши вянут! Чеканский обернулся и ответил: — Молчи, жопа. Это гротеск. В общем, если вас спросят «Зачем же сразу колкости?» — смело отвечайте: «Это гротеск!»
|